На море этот ветер выгладил, выровнял пляж, и только в малых участках ветровой тени -- за бетонным языком бывшего пирса, за урной, за вросшей в песок старой пластиковой бутылкой -- сохранилась обычная рябь, возникающая от многочисленных ног множества людей, гуляющих и проходящих по пляжу. Вместо нее на ровном, гладком песке начали образовываться небольшие волны, как на старых стиральных досках -- такие же по размеру и по округлой, извилистой форме.
В прибое катаются кайт-серферы, разгоняясь километров до 40 в час, а может, и больше. На прибойных волнах, доходящих им до груди, они взлетают в воздух и иногда повисают на стропах на несколько секунд.
Забавно видеть чаек, висящих в потоке воздуха рядом с кайтами или пытающихся кайт догнать.
Мелкий редкий дождик сыплется с неба, но видимость все равно великолепная: суда, стоящие на рейде почти в миле от берега (по крайней мере, на таком расстоянии, что нельзя различить иллюминаторы и людей на палубе) видны хорошо и резко.
По мере того, как усиливается волнение, море у берега переходит из сине-серого в изумрудно-зеленый, насыщаясь кислородом.
Воздух свеж и пахнет йодом, влагой и цветами.
***
Я, наконец, купил и повесил на стену большое огледало (зеркало), закрывшее дыры от снятых полок и крепления телевизора. Стало гораздо уютнее.
Бегал в местный универсам, думал о своем, забавном. Поэтому иронически улыбался. Девочка, продающая на первом этаже болгарскую косметику, почему-то принялась со мной кокетничать. Два местных парня, ехавших передо мной на эскалаторе, сначала приняли это на свой счет, но потом переглянулись -- и стали разглядывать меня с нескрываемым удивлением.
В универсаме меня все уже знают в лицо и радостно здороваются. Вот преимущество малого города по сравнению с Москвой.
Рядом с домом расцвела роскошными цветами яблоня. Если не заленюсь, выложу фотографии.